«Сегодня», 14 октября 1994 г.

РОССИЯ И «МИНСКАЯ ГРУППА» СБСЕ

Настало время сказать правду о роли некоторых «посредников» в карабахском урегулировании

Пять месяцев в Карабахе не льётся кровь. Но прекращение огня, достигнутое при содействии России, пока что не удалось претворить в прочный мир. Почему ни России, ни так называемая минская группа Совещания по безопасности сотрудничеству в Европе (СБСЕ) никак не могут добиться этого? На этот вопрос свой ответ даёт посол по особым поручениям Владимир Казимиров, возглавляющий российскую посредническую миссию и представляющий Россию в «минской группе».

Владимир Казимиров,

посол по особым поручениям

В последнее время много говорится и пишется о том, что в процессе карабахского урегулирования усиливаются противоречия между Россией и СБСЕ. Расхождения, действительно, есть, но не с СБСЕ, а внутри его «минской группы», где представлены вместе с конфликтующими сторонами 11 государств. Еще точнее — с несколькими довольно влиятельными членами «нейтральной девятки».

Взаимоотношения России как посредника с некоторыми партнерами по этой группе отягощаются их назойливой претензией на центральную роль «минской группы» в карабахском урегулировании. По существу это попытка умалить самостоятельную посредническую роль России.

Россия острее других стран воспринимает этот конфликт и раньше всех, задолго до «минской группы», последовательно выступала посредником – самостоятельно или вместе с другими участниками из СНГ. Её возможности, вытекающие прежде всего из теснейших уз с народами Закавказья, уникальны. Отсюда и результаты российского посредничества, включая прекращение огня, которое держится уже пять месяцев.

Заметим, что некоторые наши партнеры по «минской группе» активизируются, как правило, когда России удастся добиться каких-то сдвигов. Их настойчивость в пропаганде «центрального» значения «минской группы» явно несоразмерна с тем, что ей реально удалось сделать. Стоит обратить внимание на то, как фабрикуется некоторыми западными кругами миф о плодотворности «минской группы». То в Европейском Союзе, то в Парламентской ассамблее СБСЕ одно за другим штампуются специальные заявления в поддержку «минской группы» и её руководства с выражением благодарности и полного доверия. Поскольку щедрые авансы славословия пока нечем подкрепить в реалиях жизни, выпирает их подлинная цель — игнорировать усилия Российской Федерации и приписать достигнутое «минской группе».

Иногда, правда, действуют несколько по-иному: отдают словесную дань «решающему вкладу» России. А на деле – продолжают оттеснять её от посредничества.

Творится миф о каком-то «плане СБСЕ» по карабахскому урегулированию. Если не считать довольно уязвимого прошлогоднего графика, который не все участники конфликта смогли принять, то никакого цельного плана у «минской группы» нет. Именно поэтому её руководство под предлогом создания «консолидированного мирного плана» попыталось было прибрать к рукам российский проект «большого» политического соглашения, но подвела неумеренность в желании переиначить его.

Карабахский конфликт оказался первым в опыте миротворчества СБСЕ. Оно почти не имеет опыта урегулирования конфликтов, нет у него ни мандата, ни механизмов, ни финансирования для проведения масштабных миротворческих операций. А «минская группа» вообще не имеет ни решения о своём создании, ни чёткого мандата. Поэтому она хватается за всё, чтобы оправдать претензии на «центральную роль».

Личный представитель Действующего председателя СБСЕ после своей поездки в регион в октябре 1993 года рекомендовал, в частности, подвергнуть внимательному рассмотрению формы и методы урегулирования карабахского конфликта. Это отмечалось и в докладе о деятельности СБСЕ за 1993 год. Ведь будем откровенны, «минская группа» за два с половиной года своей деятельности не всегда избирала верные ориентиры и приоритеты, не раз запаздывала с определением своей позиции. Например, только к концу 1993 года в «минской группе» была осознана и признана приоритетность прекращения огня во всём процессе урегулирования. Сама «минская группа» ни разу не добилась прекращения огня, что не мешало ей, когда России удавалось остановить кровопролитие, заносить это в свой актив. Характерен и такой случай: председатель «минской группы» г-н Рафаэлли после длительной переписки получил от высших руководителей конфликтующих сторон право назначить дату прекращения военных действий, но так и не воспользовался им. Остаётся только догадываться: почему?

Вплоть до сентября 1993 года «минская группа» избегала признания того, что в конфликте участвуют три стороны. Она также долгое время не желала работать над Соглашением как юридическим документом, обязательным для всех сторон. Предпочтение отдавалось менее определенным формам, вроде графика, плана и т. п. Многие месяцы оказывалось упорное противодействие нашей идее создания совместной координационной комиссии, за которую так ратуют сейчас некоторые члены группы.

К осени 1993 года Россия первой пришла к выводу, что для урегулирования конфликта недостаточно наблюдателей — нужна миротворческая операция с использованием сил разъединения воюющих сторон. Это предложение России долго блокировалось. Теперь же лихорадочно изыскиваются контингенты для создания многонациональных сил СБСЕ. Совсем недавно воспринята, наконец, элементарная идея разведения войск противоборствующих сторон.

Более пяти месяцев поддерживается режим прекращения огня. Однако «минская группа» не торопится с размещением наблюдателей СБСЕ. А ведь председатель группы г-н Элиассон на протяжении ряда месяцев утверждал, что это самая первоочередная задача, настаивал на заключении специального соглашения.

Примеры такого рода ошибок можно продолжить. Заметим, что Россия не отмалчивалась в ходе обсуждения всех этих вопросов в «минской группе».

Оппоненты пытаются отыскать противоречие между нашей постановкой вопроса о том, что СБСЕ должно играть центральную роль в обеспечении безопасности и стабильности в европейском регионе, и нашим критическим подходом к работе «минской группы», к её реальной роли. Но противоречия тут нет. Невысокая эффективность «минской группы» и побуждает нас, в частности, добиваться превращения СБСЕ в полнокровную региональную организацию.

Основополагающий документ по карабахскому урегулированию - решение Совета СБСЕ от 24 марта 1992 года - показывает, что министры иностранных дел стран-членов этой организации исходили из важной, но не исключительной роли СБСЕ. Они исходили из концепции взаимодополняющих скоординированных усилий, но не из идеи монопольного ведения всего процесса урегулирования исключительно в рамках СБСЕ. Заметим, что еще ни одно соглашение по урегулированию конфликтов на территории бывшего СССР не заключалось под эгидой СБСЕ, не подписывалось его представителем. По согласованию со сторонами в карабахском конфликте российский посредник впервые проявил готовность указать в преамбуле своего проекта Соглашения о прекращении вооруженного конфликта, что оно заключается «под эгидой СБСЕ», а также предложил председателю Минской конференции подписать это соглашение от имени СБСЕ (наряду с СНГ и Россией).

Однако ряд членов «минской группы» не желает ни подписи, ни даже упоминания СНГ, лишь снисходительно допуская упоминание «государств — участников СНГ». В то время как в документах СБСЕ, принятых на высшем уровне, прямо указывается возможность использования механизма Содружества независимых государств по поддержанию мира (Хельсинкский документ 1992 года, раздел III, пункт 52). Добавим, что в отличие от «минской группы» Организация Объединённых Наций добивается максимального привлечения региональных и субрегиональных организаций

Взаимодополняемость и координация усилий ООН, СБСЕ, СНГ и Российской Федерации — вот путь к скорейшему достижению успеха. Соотношение ролей вряд ли должно быть раз навсегда данным — оно может изменяться по мере развития мирного процесса. Ясно, что на данном этапе в силу ряда объективных факторов роль «локомотива» играет Россия.

Ждать, когда СБСЕ обретёт способность к проведению масштабных миротворческих операций, значит завязнугь в неопределённости, потерять несколько драгоценных месяцев. А ведь полагаться на то, что нынешнее прекращение огня бессрочно, нельзя - необходимо как можно скорее заключить политическое соглашение о прекращении вооруженного конфликта.

Роль СБСЕ в карабахском урегулировании должна возрастать в реальной жизни, а не на бумаге. Важными этапами в этом смысле станут размещение наблюдателей СБСЕ, открытие Минской конференции. Но пока ведь нет ни того, ни другого.

Не мы противопоставляем усилия России «минской группе». Мы считаем, что работаем в одном направлении и должны координировать усилия, поддерживать друг друга. Однако некоторые представители в «минской группе» руководствуются не столько задачами прекращения конфликта, сколько своими политическими и экономическими интересами в Закавказье. Ради корыстных целей, не связанных с урегулированием, они по сути дела подвергают СБСЕ риску дискредитации, пытаясь использовать его структуры в качестве ширмы для своих геостратегических комбинаций. Не хотят ли вообще ввести для СБСЕ «двойной» стандарт: главенствующая роль на Востоке и скромная — на Западе?

Постоянные помехи российскому посредничеству в карабахском урегулировании чинятся потому, что далеко не всем нравится эта активная роль России. Не дай бог, она приведёт к укреплению её влияния в регионе, к оживлению интеграционных процессов на пространствах СНГ! Характерно в этом смысле рассуждение одного американского политика насчёт того, что лучше нестабильность, чем восстановление российского влияния в Закавказье.

Необходимо положить конец губительным для «минской группы» дискуссиям о «распределении ролей», навести порядок в её деятельности, чётко определить её мандат, сконцентрироваться на существе тех проблем урегулирования, которые будут отнесены к её задачам.