Симпозиум по Нагорному Карабаху (Локкум, 2-4 мая 2001 г.)

Тезисы выступления В.Н.Казимирова

(дополненные и исправленные в августе 2001)

Если верить политическим установкам и пропагандистской линии западной дипломатии, немалую роль в карабахском урегулировании призвана сыграть минская группа (мг). Хотя по логике было бы гораздо точнее свести её роль к содействию созыву Минской Конференции ОБСЕ (МК). Её миссия была специально завышена де-факто западными державами. Западники много раз искусственно и несоразмерно славословили мг. Конфликтующие стороны часто выступали с жесткой критикой в её адрес. Россия реалистичнее других оценивала роль мг, видела в ней не только некоторые плюсы международного сотрудничества в карабахском урегулировании, но и явные слабости мг, и даже её тенденциозность вследствие политики ряда западных держав. Теперь, с годами, в условиях затяжного тупика в урегулировании мг просто стала олицетворением контраста между красивой мечтой и суровой реальностью.

Тем не менее, к сожалению, до сих пор нет предметного анализа деятельности мг. Характерно, что на Западе, где столько восхваляли мг, не торопятся заняться этим. Весьма противоречивый феномен мг ещё ждёт серьёзных исследователей, хотя её опыт весьма поучителен, особенно для самой ОБСЕ, для международного взаимодействия в урегулировании конфликтов в целом.

И, наоборот, вокруг мг немало мифов, вопреки фактам и документам. Например, мало кто знает, как возникла мг, а сложилась она стихийно, нет никакого решения об её создании. Мало кто замечает, что в системе органов и временных образований ОБСЕ только мг не имеет оформленного мандата. Можно ли списать всё это лишь на неопытность, на первые шаги тогдашней СБСЕ? Увы, за этим стояла совершенно определенная политика некоторых держав.

Другой курьёз. Нередко и поныне упоминают мифические переговоры «в рамках мг». Но ведь их нет уже с 1994 г., когда Будапештский саммит ОБСЕ поручил их проведение Сопредседателям мг. Как переговорный механизм мг оказалась уже к тому времени несостоятельной, да и слишком громоздкой (9 посредников!), с тех пор она лишь орган для консультаций. Минская Конференция предусматривала чересчур много участников – дипслужбы некоторых государств, оказавшись затем в составе мг, тяготились работой в ней: не всегда или невысоко были представлены, держались инертно, пассивно, часто меняли своих представителей. Не все были беспристрастны в своей работе, а ведь это - коренной критерий для посредничества.

Однако главной интригой деятельности мг в 92-96 гг. - наряду с тяжёлейшей работой со сторонами в конфликте - стали взаимоотношения между Россией и другими ведущими странами-участницами мг. Надо прямо сказать, что Россия и мг не всегда совпадали в том, как вести дела со сторонами в конфликте, как выстроить приоритеты. Москва стала посредничать раньше мг, лучше знала регион конфликта, обстановку, лидеров, гораздо целеустремлённее добивалась прекращения кровопролития. Но самостоятельные посреднические усилия России были бельмом на глазу у некоторых западников.

Стоит вчитаться в основополагающее решение СБСЕ от 24.03.92: роль СБСЕ в урегулировании обозначена в нём как важная, но не исключительная; приветствуются взаимодополняемость различных посреднических усилий. Однако США и некоторые другие державы начали затем - но отнюдь не в интересах урегулирования - претендовать на исключительную роль ОБСЕ. Это делалось для того, чтобы поглотить усилия России, которые не просто вызывали у них ревность и раздражение, но и шли вразрез с их планами. Между прочим, если бы не геостратегические «игры» Запада, Россия и мг могли бы прекрасно сотрудничать, работая в одном направлении, поддерживая усилия друг друга!

Пора сказать, наконец, самое главное: немалую ответственность за неурегулированность карабахского конфликта, за эту многолетнюю затяжку - наряду с самими конфликтующими сторонами – несут США и некоторые другие страны Запада. Руководствуясь целями геостратегического проникновения в Закавказье, они не только не оказывали поддержки тому государству, которое добивалось реальных сдвигов, а всемерно на протяжении ряда лет намеренно мешали усилиям России под предлогом сдерживания её «неоимперских амбиций».

Интересы самого урегулирования оказались для них вторичными на фоне стремления самим вклиниться в этот регион, не допустить закрепления там влияния России. Внешне вполне респектабельные, даже привлекательные призывы США к «объединению», «слиянию» усилий России и ОБСЕ, к «консолидированным», «совместным» действиям имели именно этот подтекст – обуздание российских инициатив, особенно имевших шансы на успех. Показательно, что их не устраивали наши предложения координировать посреднические усилия. Наивно полагать, будто заинтересованность США в мг диктовалась стремлением культивировать совместные усилия ради урегулирования в Карабахе, воспевать коллективизм. Воздействуя на стороны в конфликте, прямо работая против российских предложений, выпячивая роль мг, они руководствовались, прежде всего, своекорыстными геополитическими установками. На сей счёт предостаточно фактов и документов.

Нельзя забывать, что с 1992 г. именно мг была единственным и потому особенно ценным для западных держав, особенно для США каналом прямого выхода и воздействия на дела Южного Кавказа. Когда Азербайджан блокировал созыв МК, требуя ухода армян из Лачина и Шуши, характерно, что именно США выдвинули проект резолюции КСДЛ СБСЕ с предложением провести подготовительную встречу представителей 11 государств (всего лишь одну). Проект не был принят, не стал решением КСДЛ. Но 1 июня 1992 г. подобная встреча состоялась, открыв бесчисленную серию таких встреч, в ходе которых явочным порядком сложилась мг. Не секрет, что представители США ревностно опекали мг всякий раз, когда та оказывалась на грани банкротства. Это было бы даже похвально, если бы на самом деле за этим стояли интересы примирения сторон, а не расчёт вытеснить Россию.

Попробуйте дать объяснение тому, что вопреки всем нормам ОБСЕ лишь мг до сих пор не имеет чёткого мандата. Почему так? Да чтобы встревать в любой вопрос, тесня Россию. Мы предлагали в 1994 г. принять мандат мг, внесли его проект, но США стали доказывать, будто бы он уже есть - «рассыпан», мол, в разных решениях СБСЕ, а другие западники принялись утверждать, будто он вообще не нужен. Разве не занятная позиция?

Не находили отклика неоднократные предложения упорядочить работу мг, провести анализ её деятельности. Внесённые нами в марте 1993 г. «Оперативные правила карабахского урегулирования» даже не были председательствовавшими итальянцами вынесены на рассмотрение группы. Позднее, особенно после прекращения огня, на словах признавался «решающий вклад Российской Федерации», а на деле ей выказывалось явное недоверие, чинились самые разнообразные препятствия.

Тому, кто сочтёт это несправедливым преувеличением, готов передать подробный письменный материал - перечень различных ухищрений, использовавшихся в мг против России. Не говорю уж о тех наших предложениях, которые не сразу, а после некоторого сопротивления были всё же востребованы в мг. О них когда-то мне пришлось подробно писать шведскому коллеге Яну Элиассону, а иногда высказываться и прессе.

Симптоматично, что в 1992-94 гг. главным для США приоритетом урегулирования (в отличие от России) было не прекращение огня и военных действий, а лишь их регулирование и непрерывность переговорного процесса. Все призывы и предложения по прекращению огня и военных действий принимались в рамках мг лишь по инициативе России. В 1992-93 гг. Москве удалось добиться нескольких кратких перемирий, но мг вовсе не рвалась поддержать её усилия, а принялась перед лицом этих фактов добиваться признания своей «центральной роли» в карабахском урегулировании (причем на бумаге, а не реальными делами, будто их можно заменить магическими формулировками). Когда же Россия 12 мая 1994 г. достигла устойчивого прекращения огня, западники всемерно затушевали её роль в этом и даже пытались приписать его мг.

Можно привести другие подобные примеры. Конечно, всю деятельность мг в те годы нельзя свести только к этой геополитической «игре» Запада, но без её понимания невозможно реально оценить работу мг, понять издержки и уроки минского процесса.

А один из уроков - в том, что международное сотрудничество в урегулировании вооруженных конфликтов должно быть полностью подчинено прекращению массового кровопролития. Конечно, международные усилия не сделаешь «стерильными», свободными от влияния законных интересов участвующих в них государств. Но всё же их геополитические интересы и расчеты не должны ставиться выше интересов самого урегулирования. А вот вам рассуждения американцев. Г-ну Бжезинскому принадлежала в те годы мысль о том, что лучше нестабильность, чем восстановление влияния России в Закавказье. «Запад должен вмешаться, если не хочет быть свидетелем того, как Россия навяжет свое решение проблемы и восстановит свое влияние» - так изложила откровения моего бывшего американского коллеги по мг Джека Марески газета «Крисчен сайенс монитор» (27.6.1994). А недавно вице-президент американской торговой палаты Уильярд Уоркмен заявил: «Нам не следует стесняться заниматься этим регионом… Мы должны уделять Закавказью по крайней мере столько же внимания, сколько Ближнему Востоку».

Если бы все члены мг действительно руководствовались целями урегулирования, то в отношении России перед ними встала бы совсем другая задача: как полнее, лучше, эффективнее использовать её уникальные возможности и реальные преимущества в контактах со сторонами. Их не терзали бы опасения восстановления традиционного влияния в этом регионе того государства, которое остановило конфликт! Признайте, в тот период никто не имел больше шансов достичь урегулирования в Карабахе, чем Россия. Она была локомотивом, лидером карабахского урегулирования. И оно продвинулось бы гораздо дальше, если бы члены мг, ориентировавшиеся на США, активно содействовали её усилиям (или хотя бы не мешали ей).

Пора уже всерьёз писать биографию мг, но этих нелестных страниц из неё не вычеркнуть. Не прошу участников форума в Локкуме соглашаться со мной – многим это будет неимоверно трудно. Приглашаю лишь задуматься над этими фактами, приступая к трезвому анализу минского процесса. Ведь это - одна из его существенных черт, предопределившая то, что ОБСЕ всё ещё пробуксовывает в Карабахе с весьма проблематичными шансами на успех.