Опубликовано рядом СМИ в январе 2005 г.

В. Казимиров

Нагорный Карабах должен участвовать в переговорах

В карабахском урегулировании немало дополнительных, а главное - искусственных затруднений создано со стороны Баку тем, что Нагорный Карабах (НК) не признаётся им более стороной конфликта, всячески отдаляется, отстраняется от переговоров.

НК - ядро, сердцевина этого конфликта, не может быть лишь его объектом. Население НК жизненно заинтересовано в разрешении конфликта – несравненно больше, чем остальные жители Азербайджана или Армении. Если большинство этих последних травмированы тем, что конфликт в той или иной мере затронул их бытие, национальную гордость, престиж, чувство справедливости, то для всех жителей НК (для нынешних жителей-армян и для недавних его обитателей-азербайджанцев) это вопрос выживания в самом прямом смысле этого слова. Статус НК является главной причиной и основной спорной проблемой этого конфликта.

Из-за чересполосицы этносов НК - узел давних противоречий. Ещё Лига Наций считала его спорной территорией. Спорным считали его РСФСР и Армения (см. договор между ними, подписанный в 1920 г.). В 20-е годы власти Азербайджана административной манипуляцией (создав, но затем упразднив «Красный Курдистан») перекроили районы в зоне Лачина, чтобы на 6 км отделить НКАО от Армении.

Возникшая на 70 лет оторванность преобладающего этноса НК от родственного «материка» и постоянные сдвиги демографических пропорций - не только естественным путём, но и вследствие определенной демографической политики - могли превратить НК в подобие Нахичевани или нынешнего Косово.

Карабахские армяне, составлявшие в 1989 г. 3/4 населения НК, были непосредственно и массово охвачены конфликтом, включая военные действия, пропорционально намного больше, чем жители Азербайджана или армяне из Армении. Они имели свои вооруженные формирования, реально и довольно эффективно управляли ими. А это - главное в данном вопросе: Нагорный Карабах – бесспорно конфликтующая сторона, он должен быть субъектом, участником переговоров.

* * *

А что говорят на этот счёт история конфликта и ход его урегулирования? Каков был прежде подход Баку к прямым контактам со Степанакертом и к участию НК в переговорах? Какое отражение данный вопрос находил в резолюциях СБ ООН, решениях и действиях ОБСЕ, в самом переговорном процессе, в практике посредников? Вот факты:

- На встрече сторон конфликта в Железноводске 23 сентября 1991 г. были представлены не только Азербайджан и Армения, но и руководство карабахских армян.

- В июле 1992 г. минская группа СБСЕ по инициативе России шлёт призыв к трём конфликтующим сторонам - в Баку, Ереван и Степанакерт - приостановить военные действий на 30 дней, а в августе – на 60 дней. Ответы ожидались от всех трех сторон.

- 12 сентября 1992 г. (ещё при А.Эльчибее и с его ведома) в Москве состоялся первый конфиденциальный контакт между полномочным представителем Азербайджанской Республики и представителем руководства армян НК. Обе стороны пожелали периодически продолжать конфиденциальные контакты. Состоялось несколько негласных встреч при содействии России (например, 9-16 апреля 1993 г.).

- После прихода к власти Г.Алиева летом 1993 г. появились прямые контакты по телефону и факсу, продолжались и личные встречи, причём по инициативе азербайджанской стороны, обычно при неблагоприятных для нее делах на фронте. Сохранилась переписка Баку с карабахскими армянами (прямо или через российского посредника), как правило, на официальных бланках с конкретными адресами («Министерство обороны Нагорного Карабаха»; «Руководству Нагорного Карабаха»). Баку использовал термин «сторона» применительно к карабахским армянам в равном себе контексте, не всегда настаивал на подключении Армении к подписанию документов. Разумеется, это не было признанием «НКР», но однозначно подтверждало, что Баку считает НК противоборствующей стороной.

- Все первые договоренности об ограничениях военных действий и прекращении огня заключали именно Баку и Степанакерт, т. е. без участия Еревана. Всего - как правило, при посредничестве России - было достигнуто 10 таких договоренностей. [Было лишь 3 исключения, когда НК не был представлен при подписании документов: 1) политическое заявление Тер-Петросян-Мамедов в Тегеране 8 мая 1992 г. (сорвано взятием Шуши как раз карабахскими армянами);2) договоренность в Алма-Ате трёх мининдел о прекращении огня с 1 сентября 1992 г.; 3) организованное П.Грачёвым соглашение о приостановке военных действий (Сочи,,19 сентября 1992 г).]

- СБ ООН, не признавая государственности НКР, всё же видел в ней сторону в конфликте. Прочтение 4 резолюций СБ ООН 1993 г. не оставляет в этом сомнений. В них СБ отмечал боевые действия «местных армянских сил», призывал Армению воздействовать на них, фиксируя тем самым довольно автономную роль НК в конфликте.

- Иногда НК занимал отличную от Армении позицию (неслучайна поездка Л.Тер-Петросяна в Горис и Степанакерт в июне 1993 г.). Были случаи, когда Баку и Ереван принимали предложения минской группы, но она ещё нуждалась в согласии Степанакерта. Этого и не требовалось бы, если бы НК не был стороной в конфликте. Ведь согласие Еревана и так имелось…

- В 1993 г. состоялся ряд прямых двусторонних встреч представителей Баку и Степанакерта, как открытых, так и негласных. В Москве 12-13 сентября впервые официально встретились А.Джалилов и А.Гукасян именно в качестве представителей руководства АР и НК (и даже приняли совместное коммюнике), а 25 сентября - высшие руководители сторон, в т. ч. Г.Алиев - Р.Кочарян (негласно). Позднее российский посредник 8 раз (!) договорился лично с Г.Алиевым о продолжении закрытых прямых контактов Баку-Степанакерт, но тот каждый раз изыскивал предлоги и отговорки, чтобы оттянуть выполнение своего обещания. В двух последнихслучаях Г.Алиев вернулся к данному вопросу по своей инициативе.

- Соблюдаемое более 10 лет соглашение о прекращении огня с 12 мая 1994 г. было достигнуто при посредничестве России между тремя сторонами в конфликте - теми, кто реально имел и задействовал в этом конфликте свои вооруженные силы. В документе, подписанном в Баку министром обороны АР 9 мая с одобрения Г.Алиева, на том же самом уровне прямо значились должности обоих его партнеров по подписанию соглашения: министр обороны Армении и командующий армией Нагорного Карабаха.

- Переговоры по проекту соглашения о прекращении вооруженного конфликта начались при посредничестве России (Москва, 5-13 августа 1994 г.) сразу же в формате трех конфликтующих сторон.

- 8-9 сентября 1994 г. в Москве при содействии мининдел России состоялись переговоры высших руководителей сторон в конфликте: двусторонние (Г.Алиев - Л.Тер-Петросян; Г.Алиев - Р.Кочарян), а затем трехсторонние, с участием руководителей НК. С кем же руководитель Азербайджана имел дело и на этот раз в лице лидеров НК, если не с конфликтующей стороной?

- Будапештский саммит ОБСЕ (5-6 декабря 1994 г.) утвердил переговорный механизм для заключения соглашения о прекращении вооружённого конфликта, поручив Сопредседателям МГ переговоры между конфликтующими сторонами. Этот формат отличался от намеченного Советом министров СБСЕ в 1992 г. для Минской конференции (11 государств и 2 заинтересованные стороны). Нельзя не видеть разницы между решением от 24 марта 1992 г., которое было принято до разгара военных действий в Карабахе (в нем даже нет понятия «конфликтующая сторона»), и решением Будапештского саммита, принятым по завершении военных действий. Будапешт как бы заимствовал формат переговоров в Москве, перевёл их под эгиду ОБСЕ. Неслучайна в Будапештском решении формулировка «все стороны» (а не «обе»). Решение саммита ОБСЕ в Будапеште принималось при личном участии Г.Алиева и Л.Тер-Петросяна.

- В связи с возникшими затем попытками Азербайджана оспорить конфигурацию конфликта Действующий председатель ОБСЕ на заседании Руководящего совета (Прага, 31 марта 1995 г.), характеризуя формат переговоров по Карабаху, прямо заявил, что конфликтующие стороны суть два государства (АР и РА) и ещё одна конфликтующая сторона – Нагорный Карабах.

- В соответствии с решением Будапештского саммита ОБСЕ переговоры проводились Сопредседателями между тремя сторонами в конфликте. Это подчёркивалось даже рассадкой в зале в виде «карре». (В ответ на участие делегации НК азербайджанская делегация стала позднее сажать Н.Бахманова как бы отдельно, изображая из него ещё одну делегацию – азербайджанской общины НК.. Сопредседатели, разумеется, никогда не признавали этого, числя его не иначе как в составе делегации АР. При всем уважении к Н.Бахманову нельзя было считать его представителем иной конфликтующей стороны).

- На встрече глав парламентов Азербайджана, Армении, а также выборной структуры НК в Бишкеке 4-5 мая 1994 г. попытка изобразить Н.Бахманова не просто парламентарием, но ещё одной «стороной» - чуть ли не парламентской структурой – приняла уже карикатурные формы. На деле он не был даже муниципальным избранником, ибо недолго работал в Шуше по линии исполнительной власти.

- В 1997-98 гг. Сопредседатели направили три известных предложения в три адреса и нуждались в ответах каждой из трёх сторон, включая Степанакерт. Каждый читавший текст этих предложений видел, что Сопредседатели прямым текстом пишут о трех сторонах конфликта и среди них много раз прямо упоминают НК.

- Сопредседатели поныне имеют дело с тремя сторонами в конфликте. При поездках в регион они посещают, как правило, не только Баку и Ереван, но и Степанакерт. Причём, эти действия проводятся посредниками, в т.ч. Сопредседателями, вопреки настойчивым требованиям Баку не посещать Степанакерт, не иметь дел с лидерами НК иначе, как на одном уровне с Н.Бахмановым и т.п . Помню, как Г.Алиев убеждал Е.Примакова в Баку не ездить в Степанакерт, но не преуспел. Поэтому недавнее успокоительное заявление Э.Мамедъярова о том, что Сопредседатели ездят в НК с разрешения Баку, двусмысленно. Проблема в том, что Баку не хочет понять разницу между нормальной ситуацией в межгосударственных отношениях и спецификой урегулирования конфликта, когда контакты со всеми сторонами – просто аксиома посредничества. Согласие на посредничество автоматом означает «разрешение» на контакты с противостоящей стороной , и иных разрешений не требуется.

Иногда, считаясь с обстоятельствами или с чувствительностью Баку, посредники считали возможным частично пойти ему навстречу. Например, воздерживались от собственной поездки в Степанакерт, но всё равно проводили встречи с руководителями НК в Ереване. Всё это показывает, что, заняв нереалистическую позицию, Баку обрекает себя в данном вопросе на непонимание, изоляцию и заведомо проигрышную ситуацию. Вместе с тем это процедурная «пробка» - одно из главных препятствий к урегулированию, безусловно - главная в части процедур.

* * *

Баку резко свернул прямые контакты со Степанакертом с конца 1993 г. и, путаясь в непоследовательности, в ущерб рассмотрению реальных проблем урегулирования затеял многолетнюю процедурную возню, отказывая Нагорному Карабаху в статусе стороны в конфликте и мешая его участию в переговорах. Это противоречит международной практике урегулирования конфликтов (абхазы, приднестровцы, югоосетины признаются сторонами в конфликте; известны встречи Шеварднадзе-Ардзинба, Лучинский,Воронин-Смирнов, Рахмонов-Нури, Арафат - лидеры Израиля).

Г.Алиев испытывал в этом колебания. В беседах с посредниками он одно время говорил, что «НК – сторона конфликта, но не более того», и посредники были с ним согласны. Признание НК конфликтующей стороной имело в руководстве Азербайджана как сторонников (спикер Р.Гулиев), так и противников (мининдел Г.Гасанов). Возможно, нынешняя жесткость Баку частично объясняется как раз внутриполитическими раздорами 1996 г. между Г.Алиевым и Р.Гулиевым, который в публичных заявлениях признавал НК стороной конфликта.

Упорствование Баку не имеет вразумительного обоснования, больше похоже на деспотический каприз в отношении тех, кого там считают своими согражданами. Это явно дискредитирует посулы предоставить населению НК «самую широкую автономию». Несостоятельны опасения, как бы статус стороны в конфликте не повысил шансы НК на признание государством или субъектом международного права: ни одно государство, даже Армения, не признало «НКР». Доводы, выдвигаемые Баку в оправдание своей нынешней позиции - сначала переговоры с Арменией, а после её «ухода» с НК – произвольны, не имеют под собой никаких оснований в системе ОБСЕ. Не сильнее и другие «аргументы»: конфликт, мол, с Арменией, а не с НК («агрессия Армении»); Армения и НК, мол, заодно - это нечто единое целое; азербайджанская община НК имеет те же права, что и армянская. Это последнее не совсем точно. Именно армянской «общине» придавался автономный статус НКАО, а не азербайджанской. Непригоден и термин «община» к основному населению автономного региона.

Позиция Баку в какой-то мере имеет и «психологическое» происхождение. Отстранение НК от переговоров считается там успехом политико-дипломатических усилий, частично служит моральной компенсацией за военные неудачи. Но по сути это «пиррова победа», ибо любое соглашение потребует согласия НК.

* * *

Диалог президентов Азербайджана и Армении в 1999-2001 и в 2003-2004 гг. был исключительным переговорным форматом, т.к. президент РА Р.Кочарян по своей прежней роли как бы представлял и НК. Вместе с тем это было ошибкой с его стороны, переоценкой своих возможностей. Когда более 20 встреч двух президентов не дали результата, Сопредседателям потребовалось оживить переговорный процесс, и они, естественно, предложили возобновить переговоры в трехстороннем формате.

По сути дела компромисс насчет встреч заммининдел АР и РА в Праге был уступкой Сопредседателей капризам Баку. Встречи на этом уровне и не были способны привести к договорённостям по существу конфликта. Фактически этой имитацией переговоров оба президента, да и Сопредседатели избегали неприятного признания того, что в переговорном процессе налицо тупик или вакуум. Явной ошибкой со стороны Сопредседателей было называть этот формат «переговорным» механизмом. Скорее это мог быть лишь «контактный механизм», поскольку Азербайджан и Армения всё ещё не имеют нормальных дипломатических отношений. Провал этого формата с точки зрения переговорного процесса был вполне предсказуем.

Переговорный механизм определен высшей инстанцией ОБСЕ – Будапештским саммитом, главами 52 государств-участников ОБСЕ. Вряд ли сами Сопредседатели правомочны перекраивать его, а тем более стороны. С тех пор иных решений на таком уровне о механизме переговоров по Карабаху не принималось. Прежние переговоры были в марте 1997 г. лишь временно приостановлены. Поэтому при их возобновлении следовало бы исходить из трехстороннего формата.

* * *

Парадокс в том, что тактика Баку (из чего бы там ни исходили), гипертрофируя значение процедурных вопросов явно в ущерб существу проблем урегулирования, на деле помогает армянским сторонам «тянуть время». В конечном счёте, всё равно придётся с участием представителей Нагорного Карабаха проработать большинство вопросов урегулирования, ибо без учёта интересов его населения оно просто недостижимо.

Проявляя непоследовательность в данном вопросе, Баку в одиночку цепляется за свою позицию, упорствует в своем, не в силах опровергнуть того, что все прежние контакты поддерживал с НК именно как со стороной конфликта. Это ещё одно проявление упорства без надлежащей существенной и истинной мотивации. Даже Турция не оспаривает позицию Сопредседателей насчёт трёх сторон в этом конфликте.

Следует, однако, сказать, что Сопредседатели сами недостаточно последовательны. Постоянно озадаченные «спасением» переговорного процесса, они полагают тактически нецелесообразным заострять процедурных разногласий с Баку, что на деле уже серьёзно затруднило переход к эффективным переговорам, процесс урегулирования в целом.