Интервью  Агентству Де-Факто (Ереван), 27 июня 2005 г.

 

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ОБЩЕПРИЗНАННЫЙ СТАТУС НАГОРНОГО КАРАБАХА

-  НАИВЫСШАЯ ГАРАНТИЯ БЕЗОПАСНОСТИ.

НО НЕ ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНАЯ

 

 

 

Владимир Николаевич, выступая на прошедших в парламенте Армении слушаниях по Карабахской проблеме Вы озвучили тезис «территории в обмен на безопасность». Он в какой-то степени предопределяет статус Карабаха или опять же может отложить решение этого вопроса на долгие-долгие годы? За это время, естественно, ситуация вокруг Карабаха, как международная, так и в регионе существенно изменится. Однако проблема и конфликт так и останутся. Как Вы видите безопасность Карабаха без конкретного статуса?

 

Всё зависит от шкалы ценностей. В моём понимании самое главное для двух народов – исключить возобновление вооруженного конфликта, большего зла для них нет. Прошло 11 лет, а оба народа ещё стонут от бед той войны. Новая стала бы ещё злее. А территории, занятые армянами вокруг Нагорного Карабаха, - мины замедленного действия.  Формула «территории за статус» непроходима. К тому же она имеет явно силовое происхождение (мы победили, мы и определим статус НК за возврат территорий). Разве она идеальна для построения мирных добрососедских отношений?

 

Статус НК - это предмет переговоров между всеми конфликтующими сторонами - всё зависит от них. Если не считать полуфантастических идей, могут быть три основных варианта решения, но позиции сторон пока взаимоисключающие. В ближайшие годы ни один вариант не удовлетворит все стороны.  Но это вовсе не значит, будто не надо рассматривать эту проблему - как раз наоборот.

 

Согласен с доводом, что окончательный общепризнанный статус НК -  наивысшая гарантия безопасности. Но не единственно возможная. Когда это придёт? Где эта общепризнанность сейчас? За горами. Сколько лет надо добавить к одиннадцати? А безопасность обоим народам и региону в целом нужна уже сегодня, даже «вчера».

 

Теперь главное. Возврат территорий это не просто уход оттуда войск и обезвреживание того «минного поля». Уже само по себе это требует надёжнейших гарантий невозобновления военных действий, не декларативного, а реального подтверждения сторонами отказа от силовых средств решения спорных вопросов. Наивен тот, кто хочет получить эти земли «за так» – не дав таких гарантий.

 

Таким образом, статус ещё оставался бы на столе переговоров, а уже было бы начато возведение системы безопасности (подписание чётких обязательств сторонами, глубокая и длительная – до определения и вступления в силу окончательного статуса НК – демилитаризация освобождаемых территорий, международная миротворческая операция, гарантии государств-сопредседателей, резолюция СБ ООН и т.д.).

 

Вы также упомянули о том, что статус НК должен будет определяться повторным референдумом, заметив при этом, что с итогами референдума 1991г. вряд ли кто-то будет считаться. Почему? Ведь на момент действия законов бывшего СССР и международных законов Карабах осуществил шаги по провозглашению независимости в полном соответствии с ними. Если с этим никто считаться не будет, то почему по сей день считаются с шагами бывших союзных республик по выходу из СССР?

 

Тут несколько вопросов. Международного законодательства не существует. А СССР больше нет, и зачем говорить, мол, о том референдуме, проведённом в соответствии с союзным законом 1990 года? Тем более он прошёл без участия азербайджанского меньшинства НК. Азербайджанская Республика вышла из СССР вовсе не по тому закону, безо всякого референдума, с отказом ото всего советского, однако требует территориальной целостности в границах АзССР (документы осенью 1991 г. составлялись в Баку очень неаккуратно). Не забыто и почему не все в Нагорном Карабахе голосовали на том референдуме. В целом картина того бурного года очень пёстрая, противоречивая.

 

Но о новом референдуме в Нагорном Карабахе я говорю не столько из-за этого, сколько в поисках активизации переговоров и цивилизованного разрешения конфликта. Переговорный процесс слишком затянулся, деформирован, ведется не слишком активно, перемежаясь паузами то из-за выборов (так будет и к осени, и ещё не раз потом), то по другим причинам.

 

Для уплотнения переговоров стоило бы установить лимиты: скажем, для вывода войск и определения промежуточного, временного статуса НК на переходный период или порядка определения окончательного – ещё полтора-два года, для полного и окончательного статуса НК – всего четыре. Это более чем достаточно, даже много. Если статус НК, скажем, к концу 2008 г. не удастся определить на переговорах, в 2009 г. можно провести референдум при содействии международных организаций. Волеизъявление населения – наиболее цивилизованная форма решения спорных вопросов. 

 

Насколько обоснованы утверждения Баку на «международно признанные и утверждённые границы» Азербайджана со ссылкой  на то, что прием государства в ООН и другие международные организации будто бы означает утверждение его прежних границ?

 

Это очередная пропагандистская натяжка. При приеме государств ООН не рассматривает эти вопросы. Границы принимаемого государства ни «утверждаются», ни оспариваются (так же, как его государственная структура или строй, политическая система, экономические основы или господствующая религия). Так поступает и большинство других организаций. Кроме НАТО, которая требовала урегулирования споров с соседними государствами, ОИК, где за основу принята религия, или ВТО, имеющей особый порядок приёма, но тоже без какого-либо «утверждения» границ (более того, там речь больше не о государствах, а о таможенных территориях).

 

Вы считаете, что армянская сторона отличается от азербайджанской большей гибкостью и конструктивностью. Между тем Дэвид Аткинсон в интервью BBC сказал, что всем очевидно, что Азербайджан никогда не согласится с независимостью НК или его присоединением к Армении, поэтому СЕ не может признать НК. Значит, жесткость азербайджанцев все же достигает цели и давить, похоже, будут на армянские стороны, как более мягкие и гибкие, конструктивные?

 

Давление извне считаю допустимым только в одном случае, вернее, в одном вопросе – в целях недопущения или пресечения попытки решить спорные вопросы силой. И тут оно должно быть отрезвляюще эффективным. Остальное – предмет переговоров, но не бесконечных.

 

Несмотря на то, что между странами-сопредседателями меньше разногласий, нежели в 90-ые годы, между ними идет серьезная конкуренция за степень присутствия в этом регионе. Судя по отдельным высказываниям об армяно-турецкой границе и о находящихся под контролем Карабаха территориях вокруг НКР, конкуренция идет по вопросу о том, под чьим контролем будут названные районы. В контексте указанной Вами перспективы «возврата Азербайджану» некоторых районов вокруг НКР можно ли говорить о возможности введения туда миротворческих сил? Если да, то каких – смешанных, американских или российских?

 

Международная миротворческая операция – предмет договорённости сторон, государств-участников ОБСЕ, а также новой резолюции СБ ООН. Важны её эффективность, относительная непродолжительность и минимум расходов. Она могла бы включать наблюдателей, размещаемых на перекрёстках дорог с нынешней линией соприкосновения и  в подвижных группах, а также компактную, но убедительную силовую высокомобильную группу, способную быстрым выдвижением и без боя поставить на место нарушителей. Национальный состав ОПМ должен соответствовать упомянутым критериям и быть приемлем всем сторонам конфликта.

Но это не более чем мнение частного лица.