"Реальный Азербайджан" (Баку), 1 февраля 2007 г.

Информационное агентство REGNUM, 2 февраля 2007 г.

"Панармениан" (Ереван), 2 февраля 2007 г.

Владимир Казимиров

«Политический атлас» конфликтов и два хельсинкских принципа

Стороны этно-политических конфликтов, притушенных, но ещё не разрешённых окончательно, упорно апеллируют к наиболее выгодному для себя международно-правовому принципу. Одни – к территориальной целостности государств; другие - к праву народов распоряжаться своей судьбой. Даже приписывают ему мнимый приоритет над всеми остальными.

Как бы не были часты и громогласны ссылки на «любимый» принцип, это ещё не весомый аргумент. Давно назрела необходимость углублённой (прежде всего, правовой, но не только) проработки сопряжения этих двух принципов Хельсинкского Заключительного акта. Тематика чувствительна и деликатна, что требует её самой всесторонней и детальной разработки.

Аксиоматично, что оба принципа равноценны, должны браться в совокупности со всей «десяткой» хельсинкских принципов. Утверждается, будто эти два принципа и не противоречат друг другу (но немало примеров, когда то первый, то второй из них берёт верх над другим).

Оба принципа сами по себе бесспорны и неприкасаемы. Другое дело - их применимость и особенно действенность. Пора разобраться, насколько действенен каждый из этих принципов не в абстракции, а в конкретной историко-географической обстановке, выявить внутреннюю логику, закономерности. Заодно это поможет немного сбить накал конфликтов и ставку сторон на автоматическое главенство выгодного им принципа, потребует от них более глубокого рационального подхода.

Необходима концепция соизмерения действенности двух принципов с чётким набором критериев. И комплексный, системный подход, а не только прецедентный (прецедент удобен в плане тактическом, но нужна более основательная проработка темы).

Во-первых, принцип (тем более в увязке с другими!) - вовсе не абсолют, не догма. (Уж если мировому сообществу возводить какие-то из хельсинкских принципов в абсолют, то скорее два других: неприменение силы или угрозы силой, мирное урегулирование споров). Принцип - абстракция, в жизни нет его вне конкретных обстоятельств. Вот они и влияют на действенность обоих принципов. Поэтому она относительна и может быть сопоставлена, но нужна шкала замеров.

Во-вторых, важен историзм, связь с эпохой. Ведь эти принципы не от Рождества Христова; нелепо примерять их к крестовым походам или войнам Наполеона. Даже Устав ООН лишь контурно намечает их. Набор принципов Хельсинки порожден своей эпохой: итогами Второй мировой войны в Европе, наличием двух систем и противостоящих лагерей + ядерного оружия. Это чуть ли не «перемирие» между антагонистами, чтобы избежать третьей мировой. 10 принципов подвели базу под баланс интересов двух центров силы, стали «правилами игры» для межгосударственных отношений в ту эпоху. Но та эпоха уже ушла.

Связь принципов со своей эпохой не означает, что они смертны, исторически «мимолётны», не имеют будущего. Смысловое ядро каждого из них – важный вклад в регулирование отношений между государствами, даже в мировую цивилизацию.

Эпоха, регион, конкретная обстановка (то есть подлежащие учёту исторические, географические и иные существенные обстоятельства) имеют огромное значение для приложения этих принципов. Нет международных процессов и событий вне времени и пространства, вне истории и географии, вне конкретных обстоятельств.

Мало ссылаться на верный сам по себе принцип; надо ещё обосновать его применимость и действенность здесь и сейчас, в данных условиях. Когда одни взывают к целостности территории, другие – к праву на самоопределение, выход - в учёте всей конкретики и специфики конфликтной ситуации!

В чём специфика 90-х годов? Это уже иная эпоха, чем Хельсинки-75 - эпоха крушения одной мировой системы, распада одних государств, создания других в Евразии. В эту эпоху (тектоническую, форс-мажорную) и как раз в зоне распада принцип территориальной целостности не мог быть столь же безотказным, как прежде. Если он абсолютен, что же не спас СССР, Югославию, Чехословакию, Эфиопию? Резонно начнут объяснять это характеристикой обстановки, сложившейся там и тогда. В итоге право на самоопределение дало суверенитет 23 союзным республикам (15 в СССР + 6 в СФРЮ + 2 в ЧССР), а также Эритрее.

А откуда идея неприкасаемости союзных республик? Косово, Абхазия, ЮО, Приднестровье, НК – и акторы, и продукты объективных обстоятельств: демографических и политических сдвигов, распада государств, войн. Важно постичь логику сдвигов. Не для того, чтобы дробить всё мельче, а лишь учитывать объективные реалии. Косово может стать ещё одним доводом в ту или иную сторону, но лишь дополнительным. А исходный посыл – та самая характеристика эпохи и региона, конкретных обстоятельств.

Применимость и действенность двух принципов зависит от множества факторов. Вот навскидку лишь некоторые. Динамика этнического состава населения территории, ставшей предметом спора (примерно за век)? Что тут - движение масс за независимость или выступления мафиозных структур, а то, глядишь, лишь кучки пассионариев? Характер и методы движения: мирные требования или теракты? «Стаж» государственности, особенности пребывания «плебеев» под началом «патрициев» (по лексике Рима, где рождён феномен «сецессии»)? Дошло ли уже до проб сил «плебеев» с «патрициями»? Были ли они частыми, продолжительными, ожесточёнными? В самом ли деле идёт речь о выживании сторон: «плебеев» как этноса (на тех землях) или государства «патрициев»? Или лишь о престиже и выгодах «патрициев», об их стремлении удержать земли? Давно ли и насколько эффективно контролируют «плебеи» свою территорию?

Безусловно, важны ход и особенности вооруженного конфликта. Кто был и есть за его мирное решение, кто хотел решить его силой? Нарушались ли нормы международного гуманитарного права, кто и как их нарушал? Все ли за безальтернативность мирного решения? Кто против прямых контактов, налаживания диалога, мер доверия? Кто не соблюдал или не соблюдает договорённости? Пытались ли стороны «разойтись» мирно? Скажем, был ли референдум? Суть вопросов на нём, итоги, достоинства, изъяны? Имеет ли государственное новообразование шансы выжить? Обладает ли реальными атрибутами государственности, самоуправляемостью? Насколько его система представительна, выборна, демократична? Особенно в сравнении с порядками у «патрициев»?

В каждом конфликте крайне важны причинно-следственные связи, чёткое различение причин и следствий, его предыстория, его юридическая специфика. Не последнее значение имеют форма выхода республики или автономного образования из союза или республики, правопреемственность суверенного государства от прежнего субъекта, чётко ли она оформлена.

Будут и курьёзы. Административные границы в СССР были довольно произвольны (общеизвестны чехарда решений Кавбюро по Карабаху, волюнтаристская передача Крыма). Западники, отвергнув всё советское, молятся теперь на границы внутри СССР. Хорошо это или плохо? Хорошо, чтобы не плодить новые конфликты! А как быть там, где уже пролита кровь и немалая? Делать вид, будто ничего не произошло?

Словом, нужна детальная шкала критериев. Все элементы надо свести в единую систему, ранжировать по удельному весу (её можно потом даже математизировать для общественного мнения). Помогла бы широкая дискуссия по разработке такой системы с участием всех, кто заинтересован в мирном решении споров (международники, особенно юристы; политологи, СМИ, народная дипломатия).

Это создаст «политический атлас» каждого конфликта (совокупность черт эпохи, региона, специфики конфликта). Он и даст некие коэффициенты действенности обоих принципов. Многослойный набор доводов гораздо убедительнее голого апеллирования к «выгодному» принципу. Это и некоторое отрезвление для сторон, и неплохой системный ориентир для многоликого международного сообщества (а не выборочно предлагаемый, заведомо политизированный).

Но и важное средство - всего лишь подспорье. Судьбу же конфликтов должны решать переговоры, но если нет - то волеизъявление населения. А не угрозы и не ссылки на «свой» принцип, но без полноты учета всех существенных обстоятельств конфликта.