|
ГЛАВНОЕ - ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ
1. Владимир Николаевич,
в настоящее время урегулирование карабахского конфликта проходит в рамках
пражского процесса под эгидой Минской группы ОБСЕ. Как Вы оцениваете
возможности если не окончательного решения противостояния, то продвижения в
мирном достижении этой цели в ближайшие полтора года с учетом
внутриполитических развитий в Армении, Нагорном Карабахе и Азербайджане и
региональных развитий в Южном Кавказе?
- Расхождения в позициях Армении и
Азербайджана по главным проблемам остаются весьма глубокими. Тем не менее,
полагаю, что некоторое продвижение вперед в принципе даже в этих условиях
возможно. Значительному ускорению переговорного процесса содействовало бы
полное исключение соблазна силового решения конфликта. Ведь стороны уже взяли
обязательство решить его мирным путем. Как же они к этому относятся? Что же
тогда мешает им подкрепить это обязательство заключением соглашения о невозобновлении военных действий? Уклонение от этого
решительного шага продемонстрирует несерьёзность подхода к принятым
обязательствам, выставит напоказ несостоятельность любого государства, тем более молодого.
Другим ускорителем послужил бы реализм в
отражении конфигурации конфликта за столом переговоров - возвращение Нагорного
Карабаха к переговорам. Сам по себе пресловутый пражский процесс в основном
означает как раз отстранение от них Степанакерта. Остальные его
характеристики (уровень министров и президентов, согласование принципов) не
имеют столь кардинального значения, как деформация всего процесса
переговоров.
2. После пуска нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан и ожидаемого
строительства железнодорожной магистрали Карс –
Тбилиси - Баку ощущается стремление Азербайджана и Турции изолировать Армению
от региональных проектов. Считаете ли Вы, что подобные процессы могут
отрицательно сказаться на перспективах мирного урегулирования карабахского
конфликта?
- Это само по
себе проявление недоверия, причём значительно усиливающее, взвинчивающие его.
А урегулирование конфликта требует как раз обратного - уплотнения
разнообразных контактов между сторонами, выявления сфер взаимовыгодного
сотрудничества, мер доверия. Одна из сторон напрочь отвергает всё это,
нагнетает всё негативное в этом конфликте и ещё
хочет при этом, чтобы поверили в искренность её стремления к мирному решению
конфликта, к сосуществованию и сотрудничеству с бывшими согражданами.
3. В последние годы наблюдается пересмотр Россией своих
геополитических и геостратегических интересов в
регионе Южного Кавказа с основным упором на усилении энергетических позиций.
На Ваш взгляд, может ли это иметь свое отражение на роли официальной Москвы в
МГ ОБСЕ?
- Не вижу прямой связи между
отходом России от изрядных донорских вливаний в бывшие советские республики
(немало их было и в СССР) и поисками урегулирования карабахского конфликта.
Минская группа ОБСЕ часто вообще упоминается всуе - с Будапештского саммита 1994 г. проведение
переговоров возложено на её сопредседателей, а группа стала лишь консультативной
структурой.
4. Владимир Николаевич,
как известно, Вы являетесь
сторонником пакетно-поэтапного подхода к процессу урегулирования
карабахского конфликта. Насколько реально применение данного метода к
нынешнему этапу разрешения противостояния, когда основной упор делается на
преодолении последствий, а не причины карабахского узла?
- Именно по этому комбинированному
пути и движутся сейчас две стороны из трёх. С той особенностью, что в так
называемых принципах решение одних вопросов намечается уже по существу, а в
отношении других определяется лишь порядок их разрешения в будущем. Нельзя
заниматься лишь ликвидацией последствий конфликта, забывая
о его причинах. Причинно-следственная связь - основная путеводная нить
в его урегулировании.
Вооруженный конфликт оставил
неприятное наследие - оккупацию ряда чужих районов. Но нельзя забывать, что
на протяжении двух лет именно пострадавшая сторона всячески уходила от
прекращения военных действий, надеясь решить всё силой. То есть и сама
повинна в потере контроля над этими районами. Смею утверждать, что мне это
известно достаточно достоверно.
Нельзя самому руководствоваться
логикой войны, но требовать, чтобы противник придерживался строго
политических рамок. Ведь если бы удалось прекратить бои после Шуши и Лачина, не было бы
захвата ни Кельбаджара, ни Агдама
и т.д., а если после Кельбаджара, то не было бы
захватов ни Агдама, ни Физули
и т.д. А такие возможности были. Тот, кто уходил от прекращения военных
действий, нагромождал предварительные условия, не избежит ответственности за
последствия своей ставки на силу.
Возьмите причинно-следственные
связи и в наши дни. Помогают ли скорейшему освобождению оккупированных
районов периодические посулы решить проблемы
"любым путём" или "любой ценой", взвинчивание военных
расходов, инциденты на линии соприкосновения? Неужели не ясно, что, не
отказываясь от применения силы, побуждают другую сторону цепляться за более
выгодную линию соприкосновения? Кто же под грохот угроз в свой адрес пойдёт
на ослабление своих военных позиций? Элементарная логика, неумолимый закон
связи между причиной и следствием, интересы прекращения оккупации требуют
чёткого подтверждения всеми сторонами взятых обязательств о мирном разрешении
споров, неприменении силы и угроз силой.
|